Зак Эфрон: интервью для Details сентябрь 2010

[zanessa]

Зак Эфрон отказывается пожимать мою протянутую руку: «Чувак, я не могу, у меня сыпь от ядовитого сумаха». Я незамедлительно делаю вывод, что это – новое, не позволяющее рукопожатий алиби для знаменитого чистюли.
И на первый взгляд, когда мы стоим плечом к плечу у стойки администратора в ресторане Soho House в западном Голливуде – мне приходит в голову, что, возможно, Эфрон перенял привычки Говарда Хьюза. Правда, он не надевает на ноги коробки из-под бумажных платков, вместо этого он щеголяет в виде бездомного городского ниндзя: на нем черная футболка от Lacoste, поверх которой надета черная ветровка с натянутым на голову капюшоном. Только одна его рука всунута в рукав, - второй рукав свешивается как хобот парализованного слона. Честно, он кажется немного чокнутым.
Сейчас около шести вечера, мы приехали посмотреть третью игру финала NBA, которая проходит в Бостоне – и это значит, что мы не будем сидеть на привычных для Эфрона местах в первом ряду стадиона Staples Center. Агент Эфрона должен был зарезервировать нам отдельную комнату, в которой мы могли бы поесть и посмотреть игру, но девушка-администратор щелкает по клавишам своего компьютера, и не может найти заказ. «Может быть, заказ сделан на мое имя», скромно предполагает он. «Я Зак Эфрон».
Она широко улыбается подобной незаносчивости: «Вы милый».
И если бесшумное представление на первом этаже не разглашает статус 22-хлетнего актера в голливудской пищевой цепочке, то гостиная пентхауса говорит сама за себя. Комната просто роскошная, - мы сидим рядом с плоским телевизором, расположенным на конце невероятно длинного стола, сервированного на 20 персон, и обставленного двадцатью красными клубными креслами. Все это окружено тщательно подобранным современным антиквариатом. Сквозь окна от пола до потолка открывается масштабный, ничем не заслоненный вид на Беверли Хиллз и район Century City. В этот самый момент, в этом районе, в главном офисе агентства CAA, кто-нибудь наверняка ссылается на имя Эфрона – планируя сделать из него следующего Тома Круза, и помешать ему стать следующим Крисом Кляйном.
Эфрон смущенно качает головой, и впервые за сегодняшний день извиняется за то, что не требует извинений. «Чувак, я должен быть честным. Я должен быть откровенным. Все это совсем не в моем стиле. Я не заказываю отдельные комнаты в Soho House, и никогда не слышал, чтобы кто-нибудь это делал. Это так…непривычно». Кроме того, он беспокоится из-за своих черных кед Vans – которые, кстати, отлично смотрятся. «Не стоило надевать их в Soho House, они дырявые».
Пока певица по имени Моника поет национальный гимн по ТВ, Зак извиняется за то, что наш первоначальный план – поплавать вместе на лодке – сорвался в последний момент. «Да, чувак, извини, что не удалось поплавать», говорит он, осторожно вытаскивая руки из рукавов кофты. Теперь становится видно верхнюю часть его запястий – и два больших ярко-красных бугристых пятна на них. Судя по всему, ядовитый сумах не был выдумкой, и болтающийся рукав ветровки был необходимым облегчением, а не каким-то дурацким модным трендом этого поколения. Потом я замечаю пятно размером со сливу на его щеке, неумело замазанное цинковым лосьоном.

«Я ходил в поход на выходные в День памяти (30 мая), и получил жуткое отравление ядовитым сумахом», рассказывает он. «Со мной такое впервые. Чувак, эта сыпь повсюду. Везде. Я даже не буду показывать тебе, потому что ты будешь в шоке. Я выгляжу как зомби из «Рассвета мертвецов»». Я уговариваю показать, мы пытаемся договориться.
«Ладно, я покажу тебе спину, но передняя часть выглядит просто жутко, чувак», говорит он, и задирает кофту. Над скомканной резинкой нижнего белья (клетчатые синие боксеры Hanes), половина его спины покрыта коркой, напоминающей раздутые кукурузные хлопья. «Вот это пятно появилось только сегодня утром. Не трогай его!»
Эфрон ошибочно уверен, что каждый прикоснувшийся подцепит его болячки – и в придачу к ним, возможно, разовьет в себе тягу к поеданию мозгов.
Есть нечто зловещее в том, как именно он столкнулся с ядовитым сумахом. Естественно, Эфрон привлекательный молодой актер, по-прежнему наиболее известный своей ролью в трех частях «Классного мюзикла», который был снят для получения прибыли – и который принес компании Дисней больше миллиарда долларов. Последняя часть была снята в начале 2008 года, и с тех пор Эфрон снялся всего в трех фильмах, - и вовсе не из-за недостатка предложений. Движется ли он так медленно из-за своей избирательности, или из-за того, что боится, что одно неверное движение растратит его состояние знаменитости?
«Нерешительный, совершенно точно» - таким словом он характеризует ситуацию. Умный дисциплинированный парень, выросший в трех часах езды от Лос-Анджелеса, у родителей, которые, судя по всему, являются полной противоположностью семейству Лохан – заботливые и ответственные люди, которые пытались подготовить старшего сына к практически неизбежному провалу в шоу-бизнесе. В какой-то момент они даже пытались отговорить его от актерской карьеры в пользу колледжа. Зак четко осознает, что его слава намного опередила его актерские работы и его способности. (Хотите увидеть, как он кривится? Спросите его, был ли он рад, когда ему вручали награду за труды на недавнем кинофестивале на Мауи). Не менее четко Зак осознает, что, несмотря на то, что на сегодняшний день толпы девчонок готовы купить билет на любой фильм с его участием, вне зависимости от качества; существует примерно такое же количество парней, подобных моему другу-киноману тридцати с небольшим лет - ему было нелегко смириться с Заком в его лучшем на данный момент фильме «Я и Орсон Уэллс» режиссера Ричарда Линклейтера, потому что ему хотелось «врезать по его чертову красивому лицу».
Именно этот нерешительный актер был тем, кто вел группу из 9 человек сквозь леса, к поляне, прилегающей к великолепному водопаду в большом Калифорнийском парке. Зак отказался называть конкретное место, из-за боязни, что в следующий раз, когда он туда заберется, там будет устроено агентство папарацци. Это место показал ему его отец, много лет назад, и Эфрон хотел показать его своим друзьям. Всю дорогу он тщательно избегал листьев ядовитого сумаха, пользуясь ветками для того, чтобы пригибать их в сторону, уворачиваясь от свисающих ветвей.
Когда они добрались до водопада, Зак взобрался на выступающую скалу, которая не казалась угрожающей снизу. И прежде, чем он смог что-либо осознать, он был уже в 10 метрах над своими друзьями и над водой. И тут он запаниковал. «У меня тряслись ноги», рассказывает он. «Озеро стало расплываться в моих глазах – оно то приближалось, то удалялось. Поэтому я присел на минутку, но все начали кричать мне «Прыгай! Прыгай!» Я ни разу не видел, чтобы кто-нибудь спрыгивал с этой скалы. Мне пришлось сказать себе: «Я должен это сделать. Я сам сюда всех привел. Мы пробрались сквозь чащу ядовитого сумаха. Я должен хотя бы спрыгнуть».
Глядя вниз со скалы, Эфрон осознал, что, если он прыгнет слишком далеко, то разобьется о зазубренные камни на другом краю озера. Возможно, глядя на эти камни, он увидел разбившиеся мечты «настоящих актеров», которым так и не удалось состояться. Все, что от него требовалось – избавиться от небольшого кустика ядовитого сумаха, который находился прямо под ним. Без проблем. Он прыгнул. И за секунду до погружения в ледяную воду он почувствовал едва ощутимый свист, пронесшийся по его спине и рукам, - ветки оставили на нем достаточно едкого урушиольного масла для того, чтобы сыпь распространилась по всему телу – даже на член кумира подростков.
«Так все и было, в тот момент я и подцепил ее», рассказывает он о прыжке.
Зак Эфрон не крутой - это высказывание не является ни оскорблением, ни откровением для него. Отсутствие у него крутизны не имеет ничего общего с тем фактом, что, будучи в юном возрасте, он, по сути, жил ради местного театра, или с тем, что, в возрасте 15 лет ему приходилось носить фетровую шляпу в школу, чтобы скрыться от глаз. Крутизна подразумевает непринужденность. Эфрон же олицетворяет собой усилие. Не важно, являетесь ли вы тем, у кого просмотр «Классного мюзикла» вызывает эффект болеутоляющего в критические дни, или тем, кому от просмотра этого фильма хочется переехать в европейскую страну, в которой разрешена эвтаназия: невозможно посмотреть танцевальный номер из КМ, подобный “Get’cha Head in the Game” (в котором Эфрон и его товарищи по команде поют и синхронно манипулируют баскетбольными мячами) – и не осознать масштаб самоотдачи, который требуется от 17-летнего парня для участия в таком проекте.
«Он никогда не сдается», рассказывает Бёрр Стирс, снявший Эфрона в своей новой драме «Двойная жизнь Чарли Сан-Клауда» и в комедии 2009 года, «Папе снова 17». В этом фильме был момент, который кажется спецэффектом – когда Эфрон вертит баскетбольный мяч на мизинце. «Даже мастера баскетбола, которых мы наняли, чтобы научить Зака этому трюку, ни разу не видели ничего подобного», рассказывает Стирс. «Но поскольку Зак настолько целеустремленный, он тренировался каждую ночь, до тех пор, пока его мизинец не покрылся мозолями. Он добился этого силой воли».
Режиссерам приходится нелегко, когда они пытаются заставить Зака прикладывать чуть меньше усилий. Режиссеру «Лака для волос», Алану Шенкману, приходилось объяснять ему, что если он и вправду хочет быть убедительным в роли кумира подростков Линка Ларкина, то ему стоит перестать настолько широко улыбаться.
«Это не про меня. Даже на прослушивании я был улыбчивым и сияющим. Это не круто», рассказывает Зак.
На съемочной площадке «Папе снова 17» Бёрру Стирсу пришлось отучать его от лучших привычек, которые Зак приобрел в Доме Микки-Мауса. «Это то, через что приходится проходить при работе с большинством из молодых диснеевских актеров», рассказывает Стирс. «Приходится учить их, что, когда они играют, им не нужно беспокоиться о том, чтобы быть вежливыми и о том, чтобы аккуратно протискиваться между окружающими людьми».
Голливуд, как и все остальное, является лишь продолжением старших классов, в которых неловко сосуществуют «плохие парни» и «заучки». «Плохой парень» Шон Пенн, который пьет и курит слишком много, всегда будет круче заучки Тома Круза, которого легко себе представить делающим отжимания и «дающим пять». Та же история и с Шайей ЛаБафом и Заком Эфроном. ЛаБафу, кажется, на все плевать. Он оскорбляет Спилберга, меняет подружек, и при этом становится все популярнее. Эфрон же выступает на вечеринках Бар Мицвы, в знак уважения к друзьям по работе. «Я завидую ему», говорит Зак о ЛаБафе, с которым он лично не знаком. «Это же классно, когда тебе на все плевать. К тому же, несмотря на это, Шайа по-прежнему добивается успеха. Это очень круто. Просто потрясающе. Некоторым людям это так легко дается».
Старшеклассники Голливуда дали понять, как они относятся к этому новичку. Пенн, встретив Эфрона, сказал ему всего три слова: «Прыгни с парашютом». А Круз недавно остановил его в холле агентства CAA. Он спросил Зака: «Ты ездишь на мотоцикле?». Увы, Зак не ездит. «А хочешь научиться?». Круз пригласил его к себе домой, рассказал ему, как работает двигатель мотоцикла, показал ему ангар с дюжиной новеньких мотоциклов, включая Триумф, на котором он ездил в обеих частях фильма «Миссия невыполнима». Эфрону разрешили прокатиться на безымянном мотоцикле. «Он снялся в стольких замечательных фильмах», говорит Зак о Томе. «Создается впечатление, что он действительно очень много работает. У него все получается не из-за того, что он самодоволен, а из-за того, что он посвящает себя делу, и очень много работает. Это видно по тому, как он вживается в своих персонажей. Вы смотрите «Последнего самурая», и вам кажется, что это и есть он! У него это и правда получается».
Я спрашиваю Зака, почему, как ему кажется, Круз решил познакомиться с ним. «Я не знаю», отвечает он. «Я даже не хочу знать. Сам факт того, что ему не наплевать, что ему есть до меня дело – это очень круто. Никто другой ничего подобного не делал».
Наш официант – кудрявый парень модельной внешности с сильным южноафриканским акцентом – подходит, чтобы принять заказ. «Закажем полбутылки вина и поделим ее?» - предлагает Эфрон. Я убеждаю его, что сегодня стоит взять жизнь за горло, и заказать на двоих бутылку любого красного вина, которое предложит официант – может быть, в дионисийском угаре мы даже сможем ее прикончить. Южноафриканец возвращается, и откупоривает нам отличную бутылку вина Napa Cab.
«Вы тоже будете пить вино?», спрашивает он Зака.
«Простите?», не понимает Эфрон.
«Вам уже достаточно лет?», уточняет суровый официант.
«Да, пожалуйста», отвечает Зак, указывая на стакан. «Мне уже достаточно лет. Но не беспокойся, парень, меня постоянно об этом спрашивают».
Официант наливает вино. «Если вам что-нибудь понадобится – меня зовут Грег», говорит он. Мы с ним жмем друг другу руки, затем он протягивает руку Эфрону.
«Чувак, я не могу пожать тебе руку, у меня сыпь от ядовитого сумаха».
«Без проблем», улыбается Грег и уходит.
Как только за ним закрывается дверь, Эфрон обеспокоено смотрит через стол, и я наблюдаю возвращение «извиняющегося зайки». «Он же слышал, что я сказал, правда? Он же не подумал, что я не хочу пожимать его руку?»
Пару лет назад Эфрон с отцом решили провести ночь на яхте своих друзей. Дэвид – инженер, который водил катамаран в подростковом возрасте. Как и во всех своих поездках, Зак прихватил из своей захламленной машины сценарий для чтения. В тот день, единственный сценарий, оказавшийся в его машине, не был крутой голливудской собственностью. Это была адаптация романа 2004 года, «Двойная жизнь Чарли Сан-Клауда» - о парне, который мог общаться с призраками, что сильно помогало ему в его работе кладбищенского смотрителя.
Оказавшись на воде, Зак открыл сценарий на первых страницах – там описывались яхтенные гонки на высококлассных судах, которые чаще всего водят молодые моряки.
«Мы были на природе, светило солнце и дул ветер – и как только я начал читать первые страницы, ветер начал надувать паруса», рассказывает Зак. «Я помню, как лодка накренилась, и мачты начали раскачиваться – я читал сценарий, и думал: «Ого, это действительно круто». Если и нужен был какой-то знак, то это был именно он».
Конечно, потребовалось больше, чем просто знак, прежде чем Эфрон получил роль в этом фильме. Казалось, что звезды также благоволят ему, когда он собирался воссоединяться с режиссером «Классных мюзиклов» Кенни Ортегой для римейка фильма «Свободные». Студия Paramount была настроена оптимистично, также, как и Ортега, давний менеджер Эфрона Джейсон Баррет, и его отец Дэвид Эфрон, с которым он консультируется по каждому потенциальному проекту. Тормозил проект сам Зак, у которого возникли подозрительные ощущения после прочтения сценария. «Я не нашел в проекте всего того, что мне нравилось в фильме «Свободные»», рассказывает он. «Этого там просто не было. Я не мог представить себя в этой роли». В течение нескольких телефонных разговоров Ортега прорабатывал Зака, спрашивал, не было ли появившееся у него ощущение обычной боязнью провала, и говорил ему, что в подобных случаях сомнения нужно отбросить. «Я всеми силами пытался заинтересовать и вдохновить его на эту работу», говорит Ортега. «Я всем сердцем верил, что мы сможем это сделать как одна команда, и я боролся за то, чтобы он остался в игре». В конце концов Зак позвонил Ортеге, и сказал, что отказывается от проекта. «Я всем сердцем люблю Кенни, и это был в буквальном смысле самый сложный телефонный звонок из всех, которые мне приходилось делать», говорит Эфрон.
В некотором смысле, причиной сомнений Эфрона стал Баррет, который вбил в голову молодого актера то, что агенты называют «правилом отказа». Имеется ввиду, что если отказаться от нескольких проектов в духе фильма «Мармадюк», то рано или поздно тебя сочтут достойным роли в фильме «Отступники». Баррет и Эфрон рассматривают каждый важный шаг с политической точки зрения, пытаясь разобраться с проектами, поставленными под сомнение, и, в то же время, не забывая о юных поклонницах Зака. Но даже в этой формуле есть доля риска.
Несмотря на то, что роль в фильме «Я и Орсон Уэллс» дала ему возможность поработать с независимым режиссером Линклейтером, из-за непохожести этого фильма на «Классные мюзиклы» коммерческий успех ему не светил. Присутствие Эфрона не помогло фильму заполучить ведущую американскую компанию-дистрибьютора. «Их не заинтересовало даже наличие в фильме Зака», рассказывает Линклейтер. «Они сказали: «Эта роль не в его духе». Я ответил: «У него роль подростка, который играет в театре. Неужели это настолько далеко от того, что могло бы понравиться его аудитории?»
Фильм «Двойная жизнь Чарли Сан-Клауда» станет самым большим испытанием для Зака на сегодняшний день. Перед ним маячит вопрос, примут ли зрители актера, который играл только воспитанных молодых людей в роли городского ненормального, остро нуждающегося в загаре и антидепрессантах. В фильме есть сцена, в которой Чарли заходит в магазин, и попадает под оценивающие взгляды девушки, которая ему нравится, и ее подруг. Она шепчет подругам, что на ее взгляд он слишком странный и мрачный, и в этот момент ваш взгляд непроизвольно начинает шарить по экрану за великолепным лицом Эфрона, пытаясь разглядеть персонажа из «Семейки Монстров», прячущегося в тенях. Не может же сказанное относиться к Заку?
«Боже мой», выдыхает Эфрон. «Это похоже на лучший в мире оргазм! И он не заканчивается!». Мы с Эфроном в туалете Soho House - он возится в раковине, поливая водой воспаленные запястья. Когда мы направлялись в туалет, я обратил его внимание на то, что у него расстегнута ширинка.
«Я просто проветриваю», ответил он. «Все слишком сильно чешется». Дисциплинированность и указания врача удерживают его от того, чтобы начать чесаться.
В уборной речь заходит о других уборных, в частности о японском туалете в популярном Лос-анджелесском суши-баре Matsuhisa, в котором есть сооружение, напоминающее биде, в котором можно помыть зад шампунем.
«Да, у Ванессы есть такое же дома», говорит он, впервые упомянув свою девушку, коллегу по «Классным мюзиклам», с которой он встречается уже пять лет, и которая подвозила его сюда сегодня. Сейчас команда Lakers уже на пути к победе, и бутылка Cab опустела – при том, что Зак выпил не больше четверти ее. Возможно, именно алкоголь является причиной того, как резко Зак перефразировал мое предположение о том, что сейчас, пожалуй, для него было бы самое время потусоваться в компании больше чем с единственной девушкой. «Приударить за девочками?», повторяет он. «Да, мне все об этом говорят. Уверен, что большинству парней это понравилось бы. Но это не по мне». Я замечаю, что он не может быть уверен насчет того, понравилось бы это ему или нет, потому что он никогда не был одинокой знаменитостью. «Поверь мне», отвечает Эфрон, «Я ломал голову, размышляя «Почему я не волочусь за женщинами?». Один мой приятель как-то сказал мне – «Ты не представляешь, что сейчас происходит. Закидываешься Экстази, и смотришь телевизор». Но мое сердце к этому не лежит».
Кстати, при личном общении становится ясно, что в Эфроне нет и намека на гомосексуальность, и что все эти слухи – будто их отношения с Ванессой это деловое сотрудничество под прицелом ружья Микки-Мауса – абсолютно абсурдны.
«Это просто чертовски нелепо», говорит он. «Я никогда даже не слышал о таких слухах. Не представляю, кто из людей, знакомых со мной, мог решить, что это неплохая идея. Нам проще было бы расстаться много лет назад». Эфрон считает, что алчная индустрия слухов просто выдает желаемое за действительное.
«Им нужно, чтобы я им поверил. Они хотят повлиять на меня, чтобы мы расстались - с помощью слухов, благодаря которым наши отношения кажутся дикостью. После этого я якобы стал бы волочиться за женщинами, чтобы они могли бы писать обо мне всякую чушь, выдумывать ерунду и строить догадки обо всем подряд. На данный момент они точно знают, что именно происходит, и им это не очень интересно, потому что на этом нельзя заработать. Именно так все и должно быть, потому что эти отношения настоящие».
В этот момент открывается дверь, и входит колоритный журналист в спортивном пиджаке. Видимо, авторитет киноиндустрии, позволивший нам занять отдельную комнату, действовал только до девяти вечера. После девяти, автор романов Брет Истон Эллис устраивает здесь ужин в честь своих чтений, которые, по словам журналиста, сейчас проходят в баре пентхауса в соседнем помещении.
Не особо понимая, как именно мы дали себя туда заманить, мы очутились на чтениях Эллиса, где несколько актрис-блондинок по очереди читали вслух рассказ Эллиса «Письма из Лос-Анджелеса».
Возможно, рассказ был прекрасно написан, но само по себе зрелище едва ли можно было назвать захватывающим, учитывая тот факт, что у одной из актрис, Мэлин Экерман, были трудности с чтением. «У меня небольшие проблемы с дислексией», объяснила она притихшим зрителям. Эфрон направился к двери, и мы вышли. Каким-то образом журналист в спортивном пиджаке умудрился вывести Эфрона в битком забитый бар на крыше и выставить его напротив компании курящих незнакомцев, как ценный трофей. «Вы все знаете Зака?», спросил журналист.
Симпатичная британская блондинка подошла к Эфрону для рукопожатия. «Я бы пожал вам руку, но у меня сыпь от ядовитого сумаха», ответил он. Она громогласно рассмеялась в ответ, и ему пришлось в доказательство своей честности показать ей свои запястья.
«О Боже», ответила она. «Вы специально его трогали?»
Вежливо извинившись и отойдя в сторону, Эфрон спросил: «Кто эти люди?»
По его словам, большая часть публичной жизни – это муть из подобных случайных журналистов, и что ему зачастую приходится делать вид, что он в курсе происходящего.
«Да, чаще всего все точно так же неловко, как было сейчас», рассказывает Зак. «Ты всегда упускаешь значительную часть информации. По шкале неловкости от одного до десяти, этот случай был примерно на пятерку».
Эфрон спускается вниз по лестнице, по направлению к холлу на первом этаже.
«Ты играешь в бильярд?», спрашивает он, направляясь к свободному бильярдному столу. Как только мы подходим ближе, к Заку на всех парах подлетает запыхавшийся парень. «Зак!», восклицает он, и представляется помощником режиссера Брайана Сингера, который, оказывается, был в баре наверху. «Ты прошел мимо Брайана Сингера, когда шел на выход».
«Правда? Простите», отвечает Эфрон.
«Нет, нет, все в порядке!», отвечает парень. «Просто он подумал, что ты захочешь когда-нибудь к нам присоединиться. На самом деле, он хотел поймать тебя на обратном пути».
«Ого, круто», говорит Эфрон, взяв в руки кий. «Знаешь что? Я поднимусь поздороваться с ним перед уходом».
Я уделываю Эфрона, оставляя на столе пять из его шаров.
Он неловко усмехается, когда я говорю, что ему повезло, что он был слишком молод, когда Сингер снимал «Возвращение Супермена», т.к. с момента его выхода на экраны в 2006 году (и последовавшего кассового успеха), молодая звезда этого фильма, Брендон Рут, совсем пропал из поля зрения.
Зак хвалит мои навыки игры в бильярд, после чего я пропускаю восьмой мяч.
«Ну ты проучил меня сегодня», говорит он, несмотря на то, что это он только что выиграл.
Он говорит, что из-за сыпи от ядовитого сумаха не очень хорошо себя чувствует, поэтому ему надо уйти.
Он дает мне номер своего мобильника на случай, если у меня возникнут еще какие-нибудь вопросы, и в общих чертах излагает мне свое расписание на следующие несколько дней, чтобы не получилось так, что я позвоню в тот момент, когда его не будет у телефона.
«Я понимаю, что у нас было не очень много времени, и я прошу за это прощения», говорит он, несмотря на то, что мы проговорили почти всю ночь, и мое тело уже отчаянно мечтало о постели. Затем, перед самым уходом, он вытащил мячи из всех сеток на столе, и сложил их на место, для следующих игроков. Но, тем не менее, он не вернулся наверх, чтобы попрощаться с Брайаном Сингером.
Даже у самого милого парня в городе есть свои пределы.

За перевод статьи низкий поклон Инаре Бабаевой aka  never_enough