Алекс Флинн. «Красавица и Чудовище»

[Mozg_Lazarev]

скачать ПОЛНОСТЬЮ книгу a формате текстового документа
СКАЧАТЬ

Я — чудовище. Животное. Не то, чтобы волк или медведь, горилла или собака, но ужасное неведомое прямоходящее создание — существо с клыками и когтями, полностью покрытое шерстью. Я — монстр.
Вы думаете, что я рассказываю вам сказки? Не угадали. Место — Нью-Йорк. Время — сейчас. Не изуродован, не искалечен болезнью. И я останусь таким навсегда — уродом — если не сниму заклятие.
Да, заклятие, на меня его наложила ведьма из моего класса по английскому. Почему она превратила меня в чудовище, скрывающееся днем и крадущееся ночью? Я расскажу. Я расскажу вам, как я был Кайлом Кингсбери, парнем, которым мечтал бы стать каждый из вас, у которого были деньги, совершенная красота и совершенная жизнь. А потом я расскажу вам, как я стал совершенным чудовищем.

ПРОЛОГ

Пролог.

Мистер Андерсон: Добро пожаловать на первое заседание чата группы Внезапных перемен.
Мистер Андерсон: Есть здесь кто-нибудь? Или следует сказать: кто признается, что он здесь?
Чудовище Нью-Йорка вошёл в чат.
Мистер Андерсон: Привет, Чудовище Нью-Йорка.
Мистер Андерсон: Ау! Я вижу, что ты здесь, Чудовище Нью-Йорка. Не хочешь представиться?
Чудовище Нью-Йорка: Не хочу говорить первым… Ещё кто-нибудь есть?
Мистер Андерсон: Да, похоже, у нас много молчаливых наблюдателей, которые вошли в чат до тебя.
Чудовище Нью-Йорка: Тогда пусть и говорят первыми.
Мистер Андерсон: Кто-нибудь ещё хочет пообщаться с ЧудовищемНью-Йорка?
Молчунья: Привет, Чудовище Нью-Йорка. Можно звать тебя Чудовищем?
Чудовище Нью-Йорка: Всё равно. Это неважно.
Мистер Андерсон: Спасибо, что высказалась, Молчунья — пардон за каламбур. Ты создание какого рода?
Молчунья: Русалка. Просто маленькая.
Мистер Андерсон: Ты превратилась в русалку?
Молчунья: Вообще-то, я и сейчас русалка, но я ПОДУМЫВАЮ о превращении. Мне показалось, что это группа могла помочь мне принять решение.
Мистер Андерсон: Именно об этом мы и собираемся поговорить сегодня вечером — об опыте превращения, как вы стали тем, кем являетесь.
Лягушонок: Т был преврщен, Энди?
Мистер Андерсон: Вообще-то нет. Но я создал этот чат, чтобы помочь всем вам.
Чудовище Нью-Йорка: Молчунья, ты девушка? Я имею в виду, ты… эээ… рыба женского рода, то есть, русалка?
Лягушонок: Кк ты мжшь пмчь нам, кгда ты не зншь, какво это.
Молчунья: Чудовище, да. Я подумываю стать человеческой девушкой.
Мистер Андерсон: Лягушонок, я изучал ситуации, подобные вашим. Довольно тщательно. Я писал диссертацию по Воздействию превращений на истинную любовь, основываясь на работах Братьев Гримм, ЛеПринс де Бомон, Аксакова, Квиллер-Коуча, и Уолта Диснея…
Чудовище Нью-Йорка: Где обитаешь, Молчунья?
Молчунья: Я уверена, что ты очень компетентен, Энди. Здорово, что ты создал этот чат))
Мистер Андерсон: Спасибо, Молчунья.
Молчунья: Чудовище, в Дании. На самом деле, в Атлантическом океане, рядом с Данией.

***

Чудовище Нью-Йорка: Дания?
Лягушонок: Прсти что спрашваю но трудно печатать перепончатми лапами.
Молчунья: Дания. Это в Европе.

***

Лягушонок: Я имею в виду НОГАМИ.
Мистер Андерсон: Я понял тебя, Лягушонок. Я думаю, вам, ребята — и девушке тоже — будет полезно собраться вместе и пообщаться.
Медведь вошел в чат.
Медведь: Я хочу поговорить о тех двух девушках, которых видел.
Чудовище Нью-Йорка: Я знаю, где находится Дания. С тех пор, как я проклят, у меня было много времени для обучения, п.ч. у меня нет жизни.
Мистер Андерсон: Хорошее наблюдение, Чудовище Нью-Йорка. Мы также обсуждаем изменения в образе жизни, вызванные преобразованием.
Чудовище Нью-Йорка: Там же холодно, Молчунья!
Молчунья: Да, так и есть *улыбается*. Но под водой тепло.
Медведь: Я хочу поговорить об этих двух девочках!
Чудовище Нью-Йорка: Ты одна, Молчунья?
Медведь: Эти две девочки — первая — Розочка и она действительно горрррячая!!!
Молчунья: Вроде как одна, Чудовище. Но я думаю, что кое- что изменилось…
Лягушонок: Самая непритня часть дл меня это питаца мухами.
Медведь: Вторая — Белоснежка.
Молчунья: Я одна, но есть один особенный парень… матрос.
Медведь: Не ТА Белоснежка. Другая — сестра Розочки — Беляночка. Молчаливая. Она тоже милая.
Лягушонок: не любл мух
Чудовище Нью-Йорка: Дело в том, Молчунья, что я ищу встречи с девушкой, с той, которая могла бы полюбить меня.
Молчунья: Лестно, Чудовище, но я влюблена в другого. В того парня на лодке. Я спасла его, когда он тонул.
Мистер Андерсон: Можем ли мы не говорить ВСЕ сразу?
Чудовище Нью-Йорка: Но обычно нам вообще не с кем поговорить.
Лягушонок: Одинко быть лягшкй когд ты вовс не лягушка
Мистер Андерсон: Понял. Тем не менее, мы должны соблюдать очередность, чтобы темы не слишком запутывались. Это первая встреча, поэтому я думал, что мы обсудим, как мы пришли к тому, кто мы — как мы преобразовались.
Лягушонок: Эт прост — разозлил ведьму.
Чудовище Нью-Йорка: +1.
Молчунья: Подумываю о сделке с ведьмой. С Морской ведьмой, точнее. Мой голос за человеческие ноги. Вот почему я Молчунья.
Чудовище Нью-Йорка: Ты здорово печатаешь, Молчунья.
Молчунья: Спасибо, Чудовище. У меня же пальцы, а не когти.
Медведь: Ла-ти-да.
Мистер Андерсон: Чудовище, почему ты не рассказываешь нам о своем превращении?
Чудовище Нью-Йорка: Мне не хочется.
Мистер Андерсон: Ты среди друзей, Чудовище.
Медведь: Да, давай уже, чтобы я смог поговорить о двух девочках.
Чудовище Нью-Йорка: Ты знаешь, ЦЕЛЫХ двух девчонок, Принц?? Где ТЫ обитаешь??
Мистер Андерсон: Это не сайт знакомств, Чудовище.
Чудовище Нью-Йорка: Да, а я бы воспользовался. Трудно знакомиться с девчонками, когда ты выглядишь, как Чубакка! А мне необходимо встретиться с одной до конца моего заклятия.
Мистер Андерсон: Тебе нужно и общаться где-то. Вот почему я и открыл чат.
Молчунья: Пожалуйста, расскажи нам, Чудовище. Ты среди друзей.
Чудовище Нью-Йорка: Ладно, ладно. Первое, что вам нужно знать обо мне, я — чудовище.
Лягушонок: погряз в грехх
Мистер Андерсон: Не пыли, Лягушонок.
Чудовище Нью-Йорка: Да, верно. Но было время, когда я бы сказал о толстой девушке, что это она чудовище. Я не такое чудовище. Я животное. Мех, когти, ну, вы знаете. Все во мне от животного, за исключением сознания. Внутри я все еще человек.
Медведь: +1 тут.
Чудовище Нью-Йорка: Для меня это реально тяжело, потому что прежде, чем стал чудовищем, я был… ну, красивым. Крутой, популярный, богатый. Мои школьные друзья избрали меня своим принцем.
Медведь: Избрали? Принцем?
Лягушонок: прнц не выбрают… я был принцм двно
Чудовище Нью-Йорка: Это долгая история.
Лягушонок: я был принцм
Мистер Андерсон: У нас полно времени, Чудовище. Поговори с нами.
Чудовище Нью-Йорка: *вздыхает* ОК. Все началось из-за ведьмы.
Лягушонок: у всх с этого начнаца

ГЛАВА 1«Принци Ведьма»

Глава 1. «Принц и ведьма»

Я чувствовал, что все смотрят на меня, но к этому я привык. Единственная вещь, которой меня с детства научил отец — вести себя так, будто меня ничего не волнует. Если ты выделялся, люди не могут тебя не заметить.
Это был последний месяц до окончания девятого класса. Временный учитель раздавал списки кандидатов на короля и королеву весенних танцев, которые я обычно считал банальностью.
— Эй, Кайл, здесь твое имя. — Мой друг, Трей Паркер, хлопнул меня по руке.
— Кто б сомневался. — Когда я повернулся к Трею, девушка рядом с ним — Анна, или может быть Ханна — опустила глаза. Ха. Она пялилась на меня.
Я просмотрел список. На звание принца выпускного девятого класса претендовал не только я, Кайл Кингсбери, но я был уверен в победе. Никто не может соперничать с моей внешностью и отцовскими деньгами.
Временный учитель был новеньким, и у него, наверно, сложилось ложное впечатление, будто в Таттле, в школе с салат-баром и углубленным изучением китайского, то есть в школе для детей нью-йоркских богачей, над ним издеваться не будут, как отбросы из обычной школы. Большая ошибка. Не похоже, что хоть что-то из того, что он говорит, пригодится на экзамене, так что все мы старались придумать, как сделать так, чтобы чтение списка и проставление отметок на нашем выборе растянулось минут на пятьдесят. По крайней мере, большинство из нас. Остальные переписывались друг с другом. Я посмотрел на тех, кто заполнял свои списки, поглядывая на меня. Я улыбнулся. Кто-то другой может и потупился бы, пытаясь показать всем застенчивость и скромность, как будто ему стыдно, что там есть его имя, но нет смысла отрицать очевидное.
— Мое имя тоже там есть. — Трей опять хлопнул меня по руке.
— Эй, хватит! — Я потер руку.
— Сам перестань. У тебя такая тупая улыбка, как будто ты уже выиграл и сейчас позируешь для папарацци.
— И что такого? — Я улыбнулся шире, чтоб досадить ему еще больше, и немного помахал, как люди на парадах. Как раз в этот момент в знак подтверждения щелкнула чья-то камера.
— Ты не должен жить, — сказал Трей.
— Ну, спасибо. — Я думал проголосовать за Трея, просто чтобы быть милым. Трей был хорош для забавного разнообразия, но не был одарен по части внешности. В его семье тоже не было никого особенного: его отец был врачом или что-то вроде. Результаты голосования, наверно, опубликуют в школьной газете, и было бы очень неловко, если бы Трей оказался последним или вообще не получил бы голосов.
С другой стороны, было бы здорово, если бы я обогнал в два-три раза следующего по списку. И к тому же, Трей боготворил меня. Настоящий друг хотел бы, чтобы я выиграл по-крупному. Отец научил меня ещё одной вещи: «Не будь дураком, Кайл, ищи выгоду и в дружбе, и в любви. Потому что, в конце концов, ты поймешь, что единственный человек, который тебя на самом деле любит — это ты сам».
Мне было семь или восемь лет, когда он впервые сказал это, а я спросил: «А ты, пап?»
— Что?
— Ты любишь… — Меня. — Нас. Свою семью.
Прежде чем ответить, он долго смотрел на меня.
— Это другое, Кайл.
Больше я никогда не спрашивал его, любит ли он меня. Я знал, что в первый раз он сказал правду.
Я сложил свой избирательный листок так, чтобы Трей не увидел, что я проголосовал за себя. Конечно, я знал, что он тоже голосовал за себя, но это было другое.
В этот момент раздался голос из глубины комнаты.
— Какая мерзость!
Мы все обернулись.
— Может, кто-то вытер сопли о парту, — прошептал Трей.
— Ты что ли? — спросил я.
— Я больше этим не занимаюсь.
— Мерзость, — повторил голос. Я оборвал разговор с Треем и посмотрел в сторону, откуда слышался голос, там сзади сидела эта сумасшедшая девчонка-гот. Она была толстой, одета во что-то вроде черного балахона до пят, который обычно можно увидеть на ведьмах или террористах (у нас в Таттле нет формы; родители взбесились бы, если бы их лишили возможности покупать «Дольче и Габбана»), и у неё были зелёные волосы.
Определённо, крик о помощи. Странно, я никогда не замечал её раньше. Большинство людей здесь я знаю всю свою жизнь.
Временный учитель был слишком туп, чтобы проигнорировать её.
— Что мерзко, Мисс… Мисс…
— Хилферти, — сказала она. — Кендра Хилферти.
— Кендра, что-то не так с твоей партой?
— Что-то не так с этим миром, — она встала так, словно толкала речь. — Что-то совсем не так, если в двадцать первом веке до сих пор сохранились такого типа пародии на элиту. — Она показала свой листок. Народ засмеялся.
— Это список кандидатов выпускных танцев, — помог Трей, — чтобы выбрать королевскую пару.
— Вот именно, — сказала девчонка. — Кто эти люди? Почему они должны считаться королевской парой? На основании… чего? Люди в этом списке были выбраны по одной только причине — физическая красота.
— Отличная причина для меня, — сказал я Трею, не слишком мягко. Я поднялся. — Это британский стандарт. Все голосуют, и вот те, кого все выбрали. Это демократия.
Вокруг меня несколько человек подняли большие пальцы, кто-то поддакивал или восклицал, особенно Анна или Ханна. Но я заметил, что многие, в основном некрасивые, молчали.
Девчонка сделала несколько шагов в мою сторону.
— Они овцы, следующие за стадом. Они голосуют за так называемых популярных людей, потому что это просто. Красивая внешность, светлые волосы, голубые глаза, — она смотрела на меня, — это всегда просто распознать. Но если кто-то храбрый, сильный, умный, это сложнее увидеть.
Она взбесила меня, и я набросился на нее. — Если кто-то настолько умный, он может сообразить, как сделать так, чтобы выглядеть лучше. Ты можешь похудеть, сделать пластическую операцию, даже сделать чистку лица и отбелить зубы. — Я подчеркнул «ты» в предложении так, чтобы она знала, что я имею в виду её, а не просто какой-то собирательный образ. — Мой папа работает в новостях. Он говорит, что люди не должны смотреть на уродов.
— Так вот, что ты думаешь? — Она подняла темные брови. — Что, все мы должны переделать себя так, чтобы бы быть такими, какими ты хочешь нас видеть, Кайл Кинсгбери?
Я вздрогнул от своего имени. Я был уверен, что никогда не видел ее раньше. Но она, конечно, меня знала. Все знали. Возможно, была безответно влюблена в меня.
— Да, — сказал я. — Да. Это то, что я думаю. Это то, что я знаю.
Она подошла ко мне. Ее глаза были светло-зелеными, а нос длинным, с опущенным кончиком.
— Тогда тебе лучше надеяться, что ты никогда не станешь уродливым, Кайл. Ты уродлив сейчас, внутри, там, где это важнее всего, и если ты когда-нибудь потеряешь свою привлекательность, бьюсь об заклад, ты не будешь достаточно умным или сильным, чтобы вернуть её назад. Кайл Кингсбери, ты — чудовище.
Чудовище. Слово из другого времени и места. Это заставило меня подумать о сказках, и я почувствовал странное покалывание, как будто волосы на моих руках охватило огнем от ее глаз. Я отмахнулся.
— Эта тёлка в черном на английском была странной, — сказал я Трею, когда мы переодевались на физкультуру.
— Да, она и правда тебя напугала, — согласился он.
— Я десять лет смотрел на твоё уродливое лицо, меня ничем не напугаешь.
— Ага, конечно, так ты не поэтому так взбешен с тех пор, как мы ушли с английского?
— Нет. — Но это была правда. Когда эта девчонка сказала, что мне лучше никогда не становиться уродливым, когда она последний раз на меня посмотрела, показалось, что она знает всё обо мне, как, например, я плакал, когда мама уходила, потому что думал, что больше не увижу её (что оказалось не далеко от истины). Но это было глупо. Она ничего не знала.
— Как скажешь, — сказал Трей.
— Ладно, это было ужасно, — согласился я. — Ужасно, что такие люди вообще существуют.
— И, приходя в эту по идее элитную школу, вносят разруху.
— Да. Кто-то должен с ней что-то сделать.
Я действительно верил в это. Я пытался вести себя так, будто это не важно, быть выбранным принцем и все-такое, но это вроде как было важно. Сегодня должен был быть отличный день, но эта ведьма разрушила его.
Да, именно так я думал о ней — ведьма. Обычно, я использую другое слово, подходящее для собаки женского рода. Но что-то в этой девушке, как она смотрела на меня своими сумасшедшими глазами зелёного цвета, какого я никогда раньше не видел, заставляло меня думать — ведьма. Это слово полностью описывало ее.
Позже, в спортивном зале, я снова увидел ведьму. Мы бежали по беговой дорожке, но она — нет. Она не переоделась и была в той же черной одежде, как раньше. Она сидела на скамейке под окном. Небо над ней было темным. Собирался дождь.
— Кто-то должен преподать ей урок. — Я вспомнил ее слова: «Ты уродлив сейчас, внутри, где это важнее всего… ты — чудовище». Это полное дерьмо. — Она ничем не отличается от любого другого. Если бы она могла тусоваться в нашей компании, она бы согласилась. Любой бы согласился.
И в следующую секунду я знал, что нужно делать.
Я ускорил шаг. Мы должны были сделать пять кругов по треку, и обычно я это делал не спеша, потому что, как только ты заканчивал, тренер заставлял делать что-то еще. По стандартной программе мне приходилось заниматься физкультурой, хотя я состоял в двух школьных командах. Но я знал, что тренер тоже так думал, так что обычно я мог не ходить. Если ты смотришь на тренера правильным почтительным взглядом, типа того, который заставил его запомнить суммы на чеках отца для атлетической благотворительной ассоциации, чтобы возместить моё отсутствие — ты выходишь сухим из воды.
Даже в медленном темпе, я закончил на полкруга быстрее следующего за мной, и направился к скамейке, где сидела ведьма, разглядывая что-то у себя на коленях.
— Кингсбери! — Закричал тренер. — Если ты закончил, можешь браться за баскетбол.
— Хорошо, тренер, — ответил я и сделал вид, что иду к площадке, но тут же поморщился. — Ой, у меня судорога. Может лучше заняться растяжкой? Не хотелось бы получить травму.
А теперь смотрим почтительно.
— Ладно, вперед! — Тренер засмеялся. — В любом случае, ты на милю впереди остальных.
Сработало.
— Вы лучший, тренер!
Он рассмеялся.
Я хромал, пока он не отвернулся, а потом спокойно дошел до скамьи, где сидела ведьма. Я начал растягиваться.
— Ты действительно хорошо манипулируешь взрослыми, не так ли? — сказала она.
— В этом я великолепен, — я улыбнулся ей. — Эй. — Я увидел предмет на ее коленях. Это было зеркало, одно из таких старомодных, с ручкой, как в сказке про Белоснежку. Когда она увидела, что я смотрю на него, она быстро засунула его в рюкзак.
— Для чего это зеркало? — спросил я, подумав, что странно, когда уродливые телки носят с собой большие зеркала. Странно для всех, на самом деле.
Она проигнорировала вопрос: — Как нога?
— Что? — Я остановился посреди растяжки. — А, с ней все в порядке. Нормально. Вообще-то, я подошел поговорить с тобой.
Она подняла бровь. — Чем заслужила такую честь?
— Я бы не сказал, что это честь. Я просто… подумал.
— Это должно быть сущее испытание для тебя.
— Я подумал над тем, что ты сказала в классе, и решил, что ты права.
— Правда? — Она моргнула несколько раз, как крыса, вылезающая из тёмной норы.
— Да, серьезно. Мы действительно судим о людях по внешности. Такие как я…ну, признай, что моя внешность гораздо выше среднего, и мне легче, чем…
— Мне?
Я пожал плечами. — Я не хочу переходить на личности. Мой папа работает в новостях, поэтому я знаю, как это бывает. В его бизнесе теряешь внешний вид — теряешь работу.
— И, по-твоему, это правильно?
— Знаешь, мне никогда не приходилось думать об этом. Я имею в виду, ты не можешь избежать того, с чем родился.
— Интересно, — сказала она.
Я улыбнулся ей так, как улыбаюсь понравившимся мне девушкам, и подвинулся ближе, хотя меня чуть не вырвало. — Ты очень интересная.
— Под «интересная» ты подразумеваешь странная?
— Ты ведь можешь быть странной в хорошем смысле.
— Пожалуй, могу. — Она посмотрела на часы, как будто ей надо было куда-то идти, как будто мы не были заперты на физкультуре как крысы. — Так это было то, о чём ты хотел поговорить со мной?
Ведьма.
— На самом деле, нет. Я размышлял о том, что ты сказала, и думаю, может быть, я должен… немного расширить свои горизонты. — Это была отцовская фраза. Он всегда говорил, что я должен расширить свои горизонты, что обычно означало — делать больше работы. — Пообщаться, ну, знаешь, с людьми другого типа
— С уродливыми?
— С интересными. Людьми, которых раньше я не встречал.
— Как я?
— Точно. Так что мне интересно, эм, не хотела бы ты на следующей неделе пойти со мной на танцы. Думаю, мы бы хорошо провели время.
Она уставилась на меня, а зеленая радужка ее глаз полыхнула так ярко, что могла бы ошпарить ее тощий нос. Невозможно. Затем она улыбнулась. Это была странная улыбка, будто за ней что-то скрывалось.
— Да. Да, я хочу пойти с тобой.
Конечно, она хотела.
Я не пробыл дома и двух минут, когда позвонила Слоан Хэйген, типичная загорелая крашеная блондинка с проколотым пупком, потягивающая «Эвиан» с «Блэкберри» в руках, дочь генерального директора и моя настоящая пара на танцы. Я нажал сброс. Она позвонила еще раз. И еще. Наконец, я сдался.
— Какая-то телка в чёрном говорит всем, что идёт с тобой на танцы! — завизжала она.
Спокойно. Ты ожидал этого.
— Разве мне свойственно приглашать кого-то неподходящего?
— Тогда почему, она говорит всем, что ты пригласил?!
— Я не могу контролировать все, что обо мне говорят неуравновешенные идиотки.
— Так ты не приглашал её?
— Ты бредишь? С какой стати мне приглашать какую-то страхолюдину, когда я уже иду с самой привлекательной девушкой школы?
Я заговорил своим особым, «только для Слоан», голосом. — Мы прекрасная пара, детка.
Она засмеялась. — Так я и думала. Просто расскажу всем, что она облажалась.
— Нет, не надо.
— Почему нет? — она опять стала подозрительной.
— Ну, было бы забавно, не так ли? Какая-то неудачница рассказывает всем, что идет на важнейшие танцы года с твоим партнером.
— Наверно.
— Так представь это. Она рассказывает всем, что я ее пара. Может, даже поверит и приоденется. А потом я появляюсь на танцах с тобой. Это классика.
— Я люблю тебя, Кайл. — Слоан хихикнула. — Ты настоящая сволочь.
— Ты хотела сказать, гениальная сволочь. — Я засмеялся диким смехом, как злодей в мультфильме. — Так что ты думаешь?
— Когда ты прав, то ты прав. Это классика.
— Именно. Так что от тебя требуется только одно — держать рот на замке.
— Конечно. Но Кайл?
— Да?
— Не вздумай сделать что-нибудь подобное со мной. У меня хватит мозгов не купиться на такое.
Я не был так в этом уверен, но сказал:
— Никогда, Слоан, — послушен, как лабрадор.
— И, Кайл?
— Да, что?
— Мое платье черное, и ткани на него ушло очень мало.
— Ммм. Звучит мило.
— Ага. Так что я хочу орхидею к нему. Пурпурную.
— Конечно, — сказал я, подумав, что со Слоан все вышло замечательно. Впрочем, как и с большинством людей, которых я знаю. Если ты даешь им то, что они хотят от тебя получить, они взамен дают тебе то, что тебе нужно от них.
Отключив телефон, я заглянул в школьный справочник в поисках девушки по имени Кендра. Я не слишком поверил Слоан, когда она пообещала ничего не говорить Кендре, и поэтому решил, что должен сам ей позвонить, чтобы не выпускать ситуацию из-под контроля.
Но когда я открыл справочник на букве Х, там не оказалось никакой Кендры Хилферти. Тогда я просмотрел все имена, от А до Я, затем еще раз, но так и не нашел никакой Кендры. Я попытался вспомнить, была ли она среди нас в начале года, но вскоре сдался. Девушка вроде неё не попала бы в моё поле зрения.
Около девяти часов я смотрел по ТВ репортаж с игры Янки, когда услышал, как отец отпирает дверь. Это было странно. Обычно он не приходил домой до того, когда я отправлялся спать. Я мог бы продолжать смотреть матч в своей комнате, но плазменный экран был в гостиной. Вдобавок я вроде как хотел рассказать отцу о выборах короля танцев. Не то чтобы это было так важно, но это была новость, на которую он мог хотя бы обратить внимание.
— Эй, угадай, что произошло?
— Что? Извини, Аарон. Я тебя не слышал. Тут кое-кто пытался поговорить со мной. — Он махнул мне рукой, чтобы я молчал, и его взгляд велел мне заткнуться. Он говорил по гарнитуре. Я всегда думал, что люди при этом выглядят абсолютными идиотами, словно говорят сами с собой. Он прошел на кухню и продолжил разговор. Я подумал было прибавить звук, но знал, что он взбесится. Он говорил, что это дурной тон — включать телевизор, когда он говорит по телефону. Проблема была в том, что он постоянно говорил по телефону.
Наконец, он закончил. Я слышал, как он открывает камеру Саб-Зиро (которую он всегда называл холодильником) в поисках обеда, оставленного экономкой. Затем я услышал, как открылась и закрылась микроволновка. Я знал, что теперь он выйдет из кухни, потому что у него было ровно три минуты, чтобы убить их разговорами со мной. Вполне достаточно.
— Как дела в школе?
Было весело. Трей и я проложили все необходимые провода, чтобы завтра взорвать бомбы. Нам нужно придумать, как достать автоматы, чтобы ты не заметил. Это не должно быть слишком трудно, учитывая, что тебя никогда нет рядом. Вчера я украл твою кредитку. Не думаю, что ты был бы против. Если б вообще заметил.
— Замечательно. Объявили финалистов на кандидатуры короля и королевы весенних танцев, я один из них. Говорят, что я, наверно, выиграю.
— Отлично, Кайл. — Он посмотрел на свой мобильный. Интересно, ответил бы он точно так же «Отлично, Кайл», если бы я сказал ему то, что подумал сначала.
Я попытался затронуть единственную тему, способную вызвать у него отклик: «Что-нибудь слышно от мамы?»
Мама бросила нас, когда мне было одиннадцать, потому что «должно существовать еще что-то, кроме этой рутины». Закончилось все это браком с пластическим хирургом и отъездом в Майами, так что она могла облучаться ультрафиолетом, сколько влезет, и не беспокоиться о старении. Или о том, чтобы позвонить мне.
— Что? А, она, наверное, где-то лечится от запоев. — Он посмотрел в сторону кухни, словно поторапливая микроволновку. — Они сегодня уволили Джессику Сильвер.
Джессика была его напарницей по репортажам, и таким образом разговор возвращался к его любимому предмету — ему самому.
— Почему? — спросил я.
— По официальной версии из-за ошибок в репортаже о деле Крамера.
Я понятия не имел, что это за дело Крамера.
Отец продолжал. — …Но между нами, если бы она избавилась от двух десятков фунтов после того, как родила ребенка, — или, еще лучше, если бы вообще не обзаводилась ребенком — она бы сохранила работу.
Это навело меня на размышления о том, что сказала Кендра. Ну и что? Люди хотят смотреть на кого-то красивого, а не на урода. Это свойственно человеку. И что тут неправильного?
— Она полная дура, — согласился я. Отец снова поглядел в сторону кухни, и я сказал: «Янки забили».
В этот момент запищала микроволновка.
— Что? — переспросил отец. Он сфокусировался на телевизоре, может секунд на десять. — Кайл, у меня много работы.
Затем он захватил тарелку и ушел в свою спальню, закрыв за собой дверь.
Ну ладно, может, Слоан и не сказала Кендре, что в действительности она будет моей парой на танцах. Но она рассказала об этом всем остальным. Когда я пришел в школу, две девушки, несомненно мечтавшие, чтобы я пригласил их, шарахнулись от меня, и как только я вошел в двери, возле меня оказался Трей.
— Слоан Хэйген. — Он поднял руку в приветственном жесте. — Отличная работа.
— Сойдет.
— Сойдет, — передразнил он. — Она, наверное, самая красивая девчонка в школе.
— Почему я должен соглашаться на что-то иное, чем самое лучшее?
Я почти уверен, что Кендра тоже была в курсе, поэтому удивился, когда во время перемены она подошла ко мне в коридоре: — Привет, — она взяла меня под руку.
— Привет! — Я попытался не отдернуть свою руку и не обернуться — не смотрит ли кто-нибудь на меня, когда ко мне цепляется эта дефективная. — Я пытался позвонить тебе вчера вечером.
Впервые она выглядела встревоженной. — Меня нет в списке. Я… ну, новенькая, с этого года. Студент по обмену.
— Я догадался. — Она все еще держалась за меня. Мимо проходили некоторые мои друзья, и машинально я попытался освободиться от ее хватки.
— Ой! — она поцарапала меня ногтем.
— Прости.
— Итак, мы все же идем на танцы?
— Конечно. Почему бы и нет? — Она взглянула на меня.
Я как раз собирался поведать ей о том, что нам нужно встретиться на танцах, потому что мой папа не мог подвести нас из-за шестичасовых новостей, когда она сказала: — Я думаю, что мы должны просто встретиться там.
— Правда? Большинство девушек предпочитают что-то типа королевского эскорта.
— Нет. Это странно, но мою маму, пожалуй, не напугает то, что я иду на танцы с мальчиком.
В отличие от кого? Оборотня?
Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Хорошо. Я куплю тебе билет, и мы увидимся там.
— Увидимся там, — она собралась уходить.
Я тоже собрался идти, но затем вспомнил, что сказала Слоан насчет бутоньерки. Я подумал, что должен спросить ее об этом, для большего правдоподобия. — Кендра, какого цвета платье ты наденешь? Мой папа говорит, что у меня должна быть бутоньерка.
— О, я еще не думала о том, что надену. Что-нибудь черное — это мой фирменный цвет. Но маленькая белая роза подойдет к любой одежде, ведь так? И это символ чистоты.
Она была настолько невероятно уродлива, что я на секунду представил, на что это было бы похоже, если бы я на самом деле решил пойти с ней на танцы, наклонялся бы к ней, смотрел на ее кривые зубы и крючковатый нос, и эти жуткие зеленые глаза, и прицеплял бы бутоньерку, в то время как все мои друзья стояли и смеялись надо мной. На секунду я вообразил, что она действительно ведьма. Невозможно. Ведьмы не существуют.
— Я принесу тебе розу, — сказал я. — Так что, увидимся на танцах?
— Это будет незабываемая ночь.
В день танцев я влез в смокинг, который Магда взяла для меня в аренду по отцовской кредитке. Замечательная штука — иметь отца, которого нет рядом, он покупает тебе всякое барахло, потому что это легче, чем спорить. Родители Трея, например, совершенные скряги — заставили его выбирать между игровыми приставками Xbox и Wii. Беспокоятся, как бы не испортить его, или что-то типа того. Мой отец купил мне обе. Затем я разговаривал с Треем по телефону (отцовскому), дожидаясь прибытия лимузина (проплаченного… отцом). Я проверил Саб-Зиро на наличие бутоньерки, которую должна была забрать у флориста Магда. Слоан повторила раз пятнадцать-шестнадцать, что ее платье «черное и очень сексуальное», и что я не пожалею, если раздобуду бутоньерку из орхидеи. Так что именно такую я и велел купить Магде.
— Ты когда-нибудь задумывался, что школьные танцы — это форма легализованной проституции? — спросил я Трея по телефону.
Он рассмеялся. — В каком смысле?
— Я хочу сказать, что я (на самом деле мой отец) спустил пять сотен или около того на смокинг, лимузин, билеты и бутоньерку, и в ответ я получаю кое-что. Как, по-твоему, это называется?
Трей засмеялся. — Классика.
Я заглянул в холодильник за цветком. — Где…
— Что случилось?
— Ничего. Мне нужно идти.
Я потянулся в глубину Саб-Зиро, но там не было орхидеи. Единственным цветком там была одинокая белая роза.
— Магда! — заорал я. — Где, черт побери, бутоньерка из орхидеи, которую ты должна была получить? Откуда взялась роза? — Я твердо знал, что розы куда дешевле орхидей. — Магда!
Ответа нет.
Наконец, я нашел ее в прачечной, отстирывающей воротник одной из папиных рубашек. Довольно непыльная работенка, по-моему. Отец работает двадцать четыре часа семь дней в неделю и не создает беспорядка. Я в основном находился в школе, а если за ее пределами, то на максимальном удалении от дома. Так что, в целом, она получала зарплату и свободное распоряжение квартирой, а ей надо было стирать, пылесосить, смотреть сериалы и валяться весь день.
Это, и выполнение нескольких простых поручений, которые она, как выяснилось, не способна была выполнить.
— Это что такое? — сказал я, пихая пластиковую коробку с бутоньеркой ей под нос. На самом деле, это не то, что я сказал. Я добавил несколько нецензурных слов, которые она, скорее всего, даже не поняла.
Она отступила от моей руки. Все ожерелья вокруг ее шеи зазвенели. — Красивая, не правда ли?
— Красивая? Это роза. Я сказал орхидея. Ор-хи-дея. Ты настолько тупа, что не знаешь, что такое орхидея?
Она даже не отреагировала на оскорбление, что лишний раз подтверждало ее тупость. Она работала у нас всего несколько недель, но оказалась глупее, чем последняя экономка, которую уволили за то, что та положила свою дешевую красную футболку с нашим бельем. Магда не перестала выкручивать белье, но вытаращилась на розу, как будто она была от нее в восторге.
— Я знаю, что такое орхидея, мистер Кайл. Гордый, тщеславный цветок. Но как вы можете не видеть красоту этой розы?
Я посмотрел на розу. Она была чисто белой и, казалось, растет на глазах. Я отвел взгляд. Когда я посмотрел вновь, все, что я увидел — это лицо Слоан, когда я появлюсь с неправильным цветком. Ласки мне сегодня не достанется, и все это было из-за Магды. Тупая роза, тупая Магда.
— Розы дешевые, — сказал я.
— Красивые вещи дороги, независимо от цены. Тот, кто не знает, как разглядеть ценности в жизни, никогда не будет счастлив. Я желаю вам счастья, мистер Кайл.
Ага, и лучшие в жизни вещи достаются даром, так? Но что еще можно ожидать от того, кто зарабатывает на жизнь, стирая чужие трусы?
— Я думаю, она ужасна, — сказал я.
Она положила белье, которое держала, и быстро, насколько это было возможно, схватила розу.
— Тогда отдайте её мне.
— Ты что, обкурилась? — Я выбил коробочку из её рук. Она отскочила на пол. — Это и был твой план, да? Подсовываешь мне ненужное, чтобы я тебе это потом задаром отдал. Не выйдет.
Она посмотрела на розу, лежащую на полу: «Мне жаль Вас, мистер Кайл».
— Тебе жаль меня? — я расхохотался. — Как ты можешь жалеть меня? Ты домработница.
Она не ответила, просто потянулась за следующей рубашкой отца, словно уходила от ответа, разбирая одежду.
Я снова рассмеялся.
— Тебе стоит меня бояться. Ты должна просто в штаны писаться. Если я расскажу отцу, что ты вот так впустую растрачиваешь его деньги, он уволит тебя. Может даже депортировать. Тебе следует здорово меня бояться.
Она продолжала разбирать выстиранные вещи. Возможно, она даже не понимала английский достаточно для того, чтобы понять, что я говорил.
Я сдался. Я не хотел брать бутоньерку из розы, так как пришлось бы признать, что я собираюсь отдать ее Слоан. Но разве у меня был выбор? Я подобрал ее в углу, куда она отлетела. Пластиковая коробочка сломалась, цветок оказался на полу, и один из лепестков оторвался. Дешёвка. Я засунул отлетевший лепесток в карман брюк и уложил оставшуюся часть бутоньерки обратно в коробочку так аккуратно, как смог.
Я уже уходил, когда Магда сказала — на безупречном английском, кстати: — Я не боюсь тебя, Кайл. Я боюсь за тебя.
— А мне плевать.
Я планировал заехать за Слоан на лимузине, отдать ей цветок, а потом пожинать плоды всего этого предварительного планирования — ну, как минимум, долго и со вкусом целоваться в машине. В конце концов, мой отец неслабо потратился, и предполагалось, что вечер будет самым важным в моей жизни. Статус принца должен был мне пригодиться.
Но всё пошло не так.
Во-первых, Слоан буквально взорвалась, когда увидела бутоньерку для корсажа. Ну, или она взорвалась бы, если бы тесное платье, в котором она была, дало бы ей такую возможность.
— Ты что, слепой? — возмущалась она. Она сжала кулаки, на загорелых руках проступили мышцы. — Я сказала, что платье будет чёрным. Они не сочетаются.
— Цветок белый.
— Он не чисто-белый. Болван.
Я не понимал, что там за сложности с цветами. Но у принцесс свои привилегии.
— Послушай, — сказал я, — дура-экономка всё испортила. Я не виноват.
— Экономка? Ты даже не удосужился сам купить?
— А кто покупает такое лично? Я куплю тебе цветы в другой раз. — Я протянул ей коробочку с бутоньеркой. — Она симпатичная.
— Симпатичная дешевка. — Она выбила коробочку из моей руки. — Это не то, о чём я просила.
Я уставился на коробочку с украшением, валяющуюся на полу. Я просто хотел уйти. Но в этот момент появилась мамуля Слоан с последней новинкой фототехники, необходимой, чтобы запечатлеть Слоан неподвижно, Слоан в движении, Слоан слева от меня, Слоан справа, Слоан на переднем плане. Камера снимала, и миссис Хэйген, которая, будучи одинокой, была бы, вероятно, не прочь закрутить роман с моим отцом, ворковала: «Вот они, будущие принц и принцесса». Так что я сделал то, что полагалось сыну Роба Кингсбери. Я пнул в сторону дешёвую бутоньерку и мило улыбался в камеру, говоря все эти правильные слова о том, как прекрасно выглядит Слоан, какими великолепными будут танцы, бла-бла-бла….
Потом по неведомой мне причине я подобрал цветок с пола. Ещё один лепесток оторвался, я положил его в карман к первому и забрал коробочку.
Танцы были в Плазе. Когда мы приехали, я передал билеты девушке, которая их проверяла. Она посмотрела на бутоньерку.
— Красивый цветок, — сказала она.
Я взглянул на нее, думая, что она шутит. Она не шутила. Возможно, у нас с ней были общие занятия, она была своего рода серой мышкой с рыжей косичкой и веснушками. Она была не похожа на посетителей Плазы. Она, наверно, была на стипендии, так как именно таких заставляли выполнять всю нудную работу вроде проверки билетов. Ясно, что ее никто не пригласил на танцы, и никто не дарил ей цветов, даже дешевых, сломанных роз. Я взглянул на Слоан, которая радостно воссоединилась с пятьюдесятью близкими подружками, которых не видела со вчерашнего дня, с того момента как все девчонки смылись из школы, чтобы посвятить день перед танцами педикюру и другим СПА-процедурам. Почти всю дорогу Слоан пилила меня из-за украшения — совсем не то, что я планировал — и она всё ещё отказывалась взять его.
— Эй, хочешь его? — сказал я девушке.
— Это некрасиво, — сказала она.
— Что именно? — я попытался вспомнить, прикалывался ли я над ней когда-либо. Не-а. Она была недостаточно страшненькой, чтобы дразнить её, просто полный ноль, не стоящий моего внимания.
— Издеваться надо мной, притворяясь, что хочешь подарить мне цветок, а потом забрать его обратно.
— Я не притворяюсь. Ты можешь взять его. — Было так странно, что она вообще обратила внимание на дурацкую розу. — Цветок оказался не того цвета для платья моей девушки, ну, или что-то в этом духе, так что она его носить не будет. Он просто завянет, так что ты можешь забрать его. — Я протянул ей розу.
— Ну, раз ты так говоришь… — она улыбнулась, принимая от меня цветок. Я старался не замечать её неровных зубов. Почему она не носила скобки? — Спасибо. Она прекрасна.
— Наслаждайся.
Я отошёл, неуверенно улыбаясь. Зачем я это сделал? У меня точно не было привычки делать одолжения страшилкам. Мне было интересно, все ли бедняки так радуются при виде таких дурацких мелочей? Я не мог вспомнить, когда в последний раз был взволнован из-за чего-нибудь. В любом случае, было забавно, что Слоан в конечном итоге прекратит своё нытьё и захочет розу, а я скажу, что у меня её нет.
Я огляделся в поисках Кендры. Я почти забыл о Кендре, но моё чутье, как обычно, было безупречным, потому что вот она — неуверенно пробирается сквозь центральный вход. Она была одета в чёрное с пурпурным платье, выглядевшее как бальный костюм Гарри Поттера, и она высматривала меня.
— Эй, где твой билет? — спросила её одна из праздно шатавшихся контролерш.
— Ой… у меня его нет… Я просто ищу кое-кого.
Я увидел вспышку жалости на лице контролёрши, как будто она точно знала, что здесь происходит, неудачник понимает неудачника. Но она сказала: «Извини, я не могу пропустить тебя без билета».
— Я жду своего парня.
Ещё один жалостливый взгляд. — Ладно, — ответила волонтёр. — Просто встань чуть в сторонке.
— Хорошо.
Я подошёл к Слоан. Показал ей туда, где с видом неудачницы стояла Кендра. — Шоу начинается.
В это время Кендра меня заметила.
Слоан знала, что делать. И хотя она всё ещё злилась на меня, она была девчонкой того типа, что никогда не упустит случая хорошенько унизить другую. Она схватила меня и запечатлела на моих губах сочный поцелуй. — Я люблю тебя, Кайл.
Очень мило. Не повторяя этих слов, я тоже поцеловал её.
Когда мы закончили, Кендра смотрела прямо на нас. Я подошёл к ней.
— На что уставилась, уродина?
Я ожидал, что она заплачет. Было весело пинать ботаников, доводя их до слёз, а потом добивать их дальше. На какое-то время этот вечер станет интересным. Это почти возместило мне неудачу с паршивым украшением.
Но вместо этого она сказала: «Ты на самом деле сделал это».
— Сделал что? — спросил я.
— Посмотри на неё, — захихикала Слоан. — Она вся упакована в это уродское платье. Из-за него она выглядит ещё толще.
— Ага, где ты его откопала? — спросил я. — На свалке?
— Это платье моей бабушки, — сказала Кендра.
— Все вокруг покупают для танцев новые платья, — я рассмеялся.
— Значит, ты действительно так поступил? — сказала она. — Ты на самом деле пригласил меня на танцы, зная, что у тебя назначено свидание с другой, просто, чтобы выставить меня идиоткой?
Я снова засмеялся. — Ты действительно думала, что кто-то вроде меня пригласит на танцы такую как ты?
— Нет, не думала. Но я надеялась, что ты не сделаешь моё решение таким легким, Кайл.
— Какое ещё решение?
Позади меня Слоан с хохотом тянула: «Неудачница», и вскоре остальные начали подхватывать, пока, в конце концов, весь зал не загудел этим словом, так что мне сложно было сохранять ясность мысли.
Я посмотрел на девушку, на Кендру. Она не плакала. И смущённой она тоже не выглядела. У нее был такой сосредоточенный взгляд, как у той девчонки, Кэрри, в старом фильме по Стивену Кингу, где она развила телекинетическую силу и мочила своих врагов. И я почти ожидал, что Кендра начнёт делать так же — убивать людей силой взгляда. Но вместо этого тихим голосом, чтобы услышал только я, она сказала: «Ты увидишь». И ушла.
Краткое содержание прошедшего вечера: картина типичных танцев — дурацкая музыка, распорядители, старающиеся удержать нас от фактического спаривания на танцполе. Все атрибуты якобы вечеринки перед последующей реальной вечеринкой.
Но я продолжал слышать слова Кендры, звенящие в ушах: «Ты увидишь». Слоан стала куда приветливей, а как только нас короновали, она окончательно сменила гнев на милость. Популярность и власть, которую она даёт, для некоторых девчонок срабатывают как афродизиаки. Слоан была из таких. Мы стояли на сцене во время церемонии коронации. Слоана наклонилась ко мне.
— Моей мамы сегодня не будет. — Она взяла мою руку и положила ее на свою задницу.
Я убрал руку. — Великолепно.
Ты увидишь.
Она продолжила, прижимаясь ближе и жарко дыша мне в ухо: — Она поехала в оперу — это три с половиной часа. Я звонила в Метрополитен-опера, чтобы выяснить. И обычно, после она обедает. Её не будет дома почти до часу ночи… Я имею в виду, если ты хочешь ненадолго заехать. — Ее рука скользнула мне на живот, незаметно приближаясь к Опасной Зоне. Невероятно. Она лапала меня на глазах у всей школы.
Я отодвинулся. — У меня лимузин только до полуночи.
Бретт Дэвис, который был принцем в прошлом году, подошёл, чтобы водрузить на меня корону. Я опустил голову, чтобы смиренно принять ее.
— Пользуйся ею мудро, — сказал Бретт.
— Жмот, — сказала Слоан. — Я не стою того, чтобы вызвать такси? Ты это хочешь сказать?
Что же означало «Ты увидишь»? Слоан с Бреттом были слишком близко, перекрывая мне кислород. Люди и предметы надвигались на меня со всех сторон. Я не мог ясно мыслить.
— Кайл Кингсбери, отвечай мне.
— Да отстанешь ты от меня?! — взорвался я.
Казалось, все и вся в зале замерли, когда я сказал это.
— Ублюдок, — произнесла Слоан.
— Я должен вернуться домой, — сказал я. — Ты хочешь остаться или возьмёшь лимузин?
Ты увидишь.
— Ты думаешь, что уходишь? Кидаешь меня? — прошептала Слоан достаточно громко, чтобы услышали все в радиусе десяти миль. — Если ты оставишь меня здесь, это станет последним, что ты когда-либо делал. Так что улыбайся и танцуй со мной. Я не позволю тебе уничтожить мой вечер, Кайл.
Так что, вот так я и поступил. Я улыбался и танцевал с ней. А потом я отвёз её к ней домой, пил водку «Абсолют», украденную из бара её родителей (Слоан предложила выпить за «Абсолютную королевскую пару!»), и делал всё то, что она ожидала от меня, и я когда-то ожидал тоже, и старался забыть голос в моей голове, голос, говорящий «Ты увидишь» снова и снова. И наконец-то, в одиннадцать сорок пять я сбежал.
Когда я добрался домой, в моей спальне горел свет. Странно. Может, Магда убиралась там и забыла выключить. Но когда я распахнул дверь, на моей кровати сидела ведьма.
— Что ты здесь делаешь? — я произнёс это достаточно громко, чтобы попытаться скрыть дрожащий голос, льющийся с меня пот и бешеный пульс, словно я пробежал марафон.
И всё же я не могу сказать, что удивился, увидев её. Я всё время ожидал встречи с ней, ещё с танцев. Я просто не знал, когда и как.
Она уставилась на меня. Я снова обратил внимание на её глаза, такого же бутылочного цвета, как и волосы, и у меня мелькнула эта ненормальная мысль: А что, если цвет натуральный — и глаз и волос? Что если они у неё такие и растут?
Бред.
— Что ты делаешь в моем доме? — повторил я. Она улыбнулась. Впервые я заметил, что она держала зеркало, такое же, как в тот первый день на скамейке. Она вглядывалась в него, монотонно бормоча: — Воздаяние. Совершенное правосудие. По заслугам. Возмездие.
Я смотрел на неё. В тот момент, когда она произносила слова, она не выглядела такой уродливой, как я её запомнил. Были только эти глаза, эти сияющие зелёные глаза. Её кожа тоже светилась.
— Что значит «Возмездие»?
— Расширяй лексикон, Кайл. Тебе следует выучить это слово. Ты его зарубишь себе на носу. Это означает заслуженное наказание.
Наказание. Годами многие люди — домработницы, мои учителя — угрожали мне наказаниями. Они никогда не доводили дело до конца. Как правило, у меня получалось по-своему очаровать их. От некоторых откупался отец. Но что если она была какой-нибудь невменяемой сумасшедшей?
— Послушай, — сказал я. — Насчёт сегодняшнего вечера. Я прошу прощения. Я не думал, что ты действительно появишься. Я знал, что на самом деле не нравлюсь тебе, так что не думал, что ты по-настоящему обидишься. — Мне надо было быть милашкой. Она совершенно очевидно была не в себе. А что если у неё пистолет под всей этой одеждой?
— Да.
— Да — что?
— Да, ты мне не нравишься, и, нет, ты меня не обидел.
— О, — я начал играть образ хорошего мальчика, всегда выручавший с учителями. В этот момент я заметил одну странность. Её нос, который раньше казался мне длинным и ведьминским, теперь таким не был. Должно быть, так падали тени. — Хорошо. Так мы квиты?
— Я не обиделась, потому что знала, что ты отошьёшь меня, Кайл, знала, что ты жестокий и бездушный, и что, будь у тебя возможность, ты обидишь любого… просто чтобы показать, что ты можешь это сделать.
Я встретился с ней глазами. Её ресницы выглядели по-другому. Длиннее. Я покачал головой: — Не поэтому.
— Тогда почему? — Её губы были кроваво-красными.
— Да что здесь происходит?
— Я уже сказала. Возмездие. Ты узнаешь, что значит не быть красивым, а быть настолько же уродливым снаружи, как и внутри. Если ты хорошо усвоишь свой урок, то, возможно, сможешь отменить моё заклинание. Если же нет, то навсегда останешься со своей карой.
По мере того, как она продолжала говорить, её щеки становились румянее. Она сбросила свой плащ, и обнаружилось, что она была просто красавицей, пусть даже и зеленоволосой. Но вот что было странным — как у неё получилось так измениться? У меня потихоньку ехала крыша. Но я не мог сдать назад. Я не мог её бояться. Так что я попробовал снова. Там, где не срабатывало очарование, обычно работало упоминание отца.
Я произнёс: — Ты же знаешь, что у моего отца много денег и связей.
«Им всем что-то нужно, Кайл».
— И что?
— И я знаю, как, должно быть, нелегко быть учащейся, получающей стипендию, в такой школе как Таттл, но мой отец может, как бы, подмазать колёса, и у тебя будет всё, что захочешь. Деньги. Рекомендации в колледж, даже съёмка в вечерних новостях, если я его попрошу. Ты что, маскировалась раньше? На самом деле ты довольно горячая штучка, знаешь? Ты должна классно смотреться на телевидении.
— Ты и правда так думаешь?
— Конечно… Я… — я замолчал. Она смеялась.
— Я не посещаю Таттл, — сказала она. — Я вообще не хожу в школу, и не живу здесь или где бы то ни было. Я стара как время и юна как рассвет. Потусторонних существ невозможно подкупить.
Ох.
— Так ты говоришь, что ты… ты… ведьма?
Её волосы, развевающиеся вокруг лица, казались то зелёными, то пурпурными, то чёрными, как свет стробоскопа. Я осознал, что затаил дыхание в ожидании её ответа.
— Да.
— Ясно, — сказал я, прозревая. Она была абсолютно сумасшедшей.
— Кайл Кингсбери, то, что ты сделал, было отвратительно. И это было не в первый раз. Всю твою жизнь с тобой носились как с писаной торбой из-за твоей красоты, и всю свою жизнь ты использовал эту красоту, чтобы проявлять жестокость к тем, кто не был так удачлив.
— Это не правда.
— Во втором классе ты сказал Терри Фишер, что у нее плоская голова из-за того, что мать прижала ее дверью машины. Она час проплакала.
— Я же был ребенком.
— Возможно. Но в шестом классе у тебя была вечеринка в баре игровых автоматов Gameworks, ты пригласил весь класс, кроме двух детей — Лары Риттер и Дэвида Суини. Ты сказал им, что они слишком уродливы, чтобы их пропустили внутрь. — Она взглянула на меня. — Ты думаешь, это смешно?
Ну, да. Вроде того. Но я сказал: — Всё равно это было давно. У меня тогда были проблемы. В том году от нас ушла мама.
Казалось, Кендра стала выше.
— В прошлом году Уимберли Сойер втрескалась в тебя по уши. Ты попросил у неё номер телефона, а потом вместе со своими дружками мучил её непристойными телефонными звонками до тех пор, пока её родители не сменили номер. Ты знаешь, как ей было стыдно из-за всего этого? Подумай об этом.
На одну секунду я представил, каково было бы оказаться на месте Уимберли и рассказывать отцу, что в школе меня все ненавидят. И в течение одной секунды мне было невыносимо думать об этом. Уимберли не просто сменила номер. В конце года она ушла из Таттла.
— Ты права, — сказал я. — Я был сволочью. Больше я так не сделаю.
Я почти поверил в это. Она была права. Мне следует стать лучше. Я не знаю, почему временами был злым и жестоким. Иногда я говорил себе, что надо быть добрее к людям. Но уже через час или около того, я всегда забывал об этом, потому что мне нравилось ощущать себя выше и лучше их всех. Возможно, психолог — один из тех парней с телевидения, сказал бы, что я творил всё это, чтобы почувствовать собственную важность, так как мои родители не уделяли мне достаточно внимания, ну, или что-нибудь в таком духе. Но всё было не так, не совсем так. Просто как будто иногда я ничего не мог с этим поделать. В гостиной старинные часы начали бить полночь.
— Ты прав, — сказала ведьма, разводя своими теперь такими тонкими руками. — Ты больше такого не сделаешь. В некоторых странах, когда человек что-то украл, ему отрубают руку. Если мужчина изнасиловал, его кастрируют. Таким образом, отнимают орудие преступления у того, кто его совершил.
Часы продолжали бить. Девять. Десять. Комната светилась и почти вращалась.
— Ты рехнулась? — я осматривал её руки, чтобы понять, нет ли у неё ножа, если она собралась попробовать что-то от меня отрезать. Я думал, что совершенно пьян, потому что всё это не могло происходить на самом деле. Ну не могла же она колдовать. Так и есть. Должно быть, у меня пьяный бред.
Часы закончили бить полночь. Кендра тронула моё плечо, разворачивая меня от себя так, чтобы я оказался лицом к зеркалу над моим комодом. — Кайл Кингсбери, собственной персоной.
Я повернулся и в шоке вытаращился на зрелище, открывшееся моим глазам.
— Что ты сделала со мной? — когда я произнёс это, мой голос изменился. Он превратился в рёв.
Она взмахнула рукой, вызвав дождь искр.
— Я превратила тебя в тебя же настоящего.
Я стал зверем.

Мистер Андерсон: Я рад, что многие из вас вернулись на этой неделе. Сегодня мы поговорим о реакции вашей семьи и друзей на превращение.
Чудовище Нью-Йорка: <- Сегодня я помолчу, в прошлый раз я уже выболтал всё, что можно.
Мистер Андерсон: Почему ты так сердит, Зверь?
Чудовище Нью-Йорка: А Вы бы не злились, если бы стали мной?
Мистер Андерсон: Я бы попытался подумать над выходом из этой ситуации.
Чудовище Нью-Йорка: Выхода нет.
Мистер Андерсон: Всегда есть выход. Без причин не проклинают.
Чудовище Нью-Йорка: Вы на стороне ВЕДЬМЫ???
Мистер Андерсон: Я этого не говорил.
Чудовище Нью-Йорка: Кроме того, как Вы можете быть так уверены в том, что выход есть?
Мистер Андерсон: Просто уверен, и всё.
Чудовище Нью-Йорка: Откуда Вы знаете, что снаружи нет множества рыб, птиц или пауков, которые на самом деле превращены и уже НИКОГДА не вернут прежний вид?
Молчунья: Я уверена, что таких рыб нет. Я бы знала.
Чудовище Нью-Йорка: У тебя что, есть какая-то магическая сила, чтобы знать наверняка? Потому что, если есть, то лучше используй свою силу, чтобы снова сделать меня таким, как раньше.
Мистер Андерсон: Зверь…
Молчунья: Могу я кое-что сказать?
Чудовище Нью-Йорка: Давай, Молчунья. Может, он оставит меня в покое.
Молчунья: Просто, я бы предпочла поговорить на запланированную тему, вместо того, чтобы выслушивать разглагольствования Зверя. Принимая во внимание трансформацию, реакция моей семьи беспокоит меня больше всего.
Мистер Андерсон: Интересно. Почему, Молчунья?
Молчунья: По-моему, это очевидно. Я доброволец, в отличие от остальных, и даже при самом лучшем раскладе я должна буду отвергнуть не только собственную семью, но и весь мой вид в целом.
Мистер Андерсон: Расскажи нам подробности, Молчунья.
Молчунья: Ну, я люблю этого парня, того, которого спасла, и я могла бы стать человеком и встретиться с ним, если пожертвую собственным голосом. Если он влюбится в меня = хэппи-энд. Но если не влюбится…. в общем, некоторый риск присутствует.
Чудовище Нью-Йорка: Откуда ты знаешь, что это настоящая любовь?
Медведь: Всегда есть определённый риск, когда сталкиваешься с силой убеждения ведьм.
Молчунья: С моей стороны это любовь, Зверь.
Медведь: <- не думает, что Молчунья должна идти на такой риск.
Чудовище Нью-Йорка: <- не верит в любовь.
Лягушонок: Мгу я сказать кое-что и мжте вы пдждть мня птмчто я пчтаю медлно
Молчунья: Конечно, Лягушонок. Мы подождём.
Лягушонок: Мне было тжло птмчто моя смья нкда не видела меня лгшкой. Я не мог погворть с ними. Они думают я исчз но я не исчзал. Моя сестр видела мня в 1й днь и скзала фу, лгушка с бородавками! Она вкинула мня наржу в дрьмо. Выкнула мня!!! Обдно что не возмжность расскзать им, что слчилось.
Молчунья: Это ужасно, Лягушка. Мне так жаль.}}}}
Чудовище Нью-Йорка: Тебе лучше не разговаривать с ними, Лягушонок.
Медведь: Ты не знаешь, каково это, Зверь. Ты можешь говорить.
Молчунья: Будь добрее, Зверь. Будь человеком хоть немножко.
Чудовище Нью-Йорка: Я НЕ МОГУ БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ!
Мистер Андерсон: Не ори, Зверь.
Лягушонок: Т дмаешь так птмчто т не знашь какво это не мочь пгврить с свой смья блше НКДА
Чудовище Нью-Йорка: Нет, Лягушонок. Я говорю так, п.ч. я знаю, каково это — иметь возможность поговорить со своей семьёй и увидеть, что они не хотят видеть тебя рядом, стыдятся тебя.
Молчунья: Вау, Зверь, это звучит ужасно.
Медведь: Да уж, прости. Расскажи нам об этом.
Чудовище Нью-Йорка: Я не хочу говорить об этом!
Молчунья: Поговори с нами, Зверь.
Мистер Андерсон: Ты завёл этот разговор. Думаю, ты действительно хочешь поговорить об этом.
Чудовище Нью-Йорка: НЕТ, НЕ ХОЧУ!
Мистер Андерсон: Полегче с воплями, Зверь. Если ты сделаешь это ещё раз, мне придётся попросить тебя покинуть нас.
Чудовище Нью-Йорка: Простите. caps lock застрял. Неудобно когтями печатать.
Чудовище Нью-Йорка: Эй, Миха, а откуда у медведя доступ в интернет? Или у лягушки?
Мистер Андерсон: Пожалуйста, Зверь, не меняй тему разговора.
Лягушонок: я пркрадывюсь в замок чтбы испльзвть комптр
Медведь: Я забрал с собой свой лэптоп. Wi-Fi теперь повсюду, даже в лесах.
Мистер Андерсон: Я хочу послушать о твоей семье, Зверь.
Чудовище Нью-Йорка: Только об отце. У меня есть только отец. Был отец.
Мистер Андерсон: Извини. Продолжай.
Чудовище Нью-Йорка: Я не хочу рассказывать о своём отце. Давайте сменим тему.
Молчунья: Наверняка тебе слишком больно говорить об этом. [3]}}}}
Чудовище Нью-Йорка: Я этого не говорил.
Молчунья: Не говорил. Тебе и не надо было говорить.
Чудовище Нью-Йорка: Прекрасно. ОК, ладно. Мне слишком больно, поэтому я не хочу говорить об этом. Та-да-да-дам! Все счастливы? Теперь мы можем поговорить ещё о чём-нибудь?
Молчунья: Простииииии!

запись создана: 14.10.2010 в 04:13

@темы: книги, Наши в кино: Ванесса, Beastly, Ссылки

Comments

[Mozg_Lazarev]

простите, вся книга естественно не влезла
да и всей у меня нет
но все што есть, это почти ~5,5 глав.... из 6 возможных))

[Kitty Pryde]

Круто!
Эй, Миха, а откуда у медведя доступ в интернет? Или у лягушки?
хаха, смешно

[Smai-LA]

оо, спасибо за ссылочку))

[Kitty Pryde]

Ох, как же дочитать?! Остановилась на моменте, где он ее отпустил...

[Miss Ven]

прочитала первую главу) интересноо)

[Mozg_Lazarev]

Kitty Pryde да-да)) меня тож эта фраза убила)))) да и ваще, как лягушонок разговаривает)))
Smai-LA я как наиду полностью, так и скину ссылку на полную версию)0
я кстати, ещё сам не читал, ток чат, плка редактировал)))

[Kitty Pryde]

Mozg_Lazarev я уже дочитала, правда на англ... Пока читала, старалась вместо рыжеволосой девушки с веснушками, кривыми зубами (!! что странно) и серыми глазами представлять Ванессу))
А почему, когда пишешь "Зак" компьютер подчеркивает красным, а когда "Ванесса" нет?..

[Mozg_Lazarev]

Kitty Pryde навено потому что имя Ванесса есть в списке имен, а Зак нет)))
но у меня он уже давно не подчёркивает

старалась вместо рыжеволосой девушки с веснушками, кривыми зубами (!! что странно) и серыми глазами представлять Ванессу))

хахаха ооооочень сложно на этом месте представить Ванессу))))

[ZanessaEfron]

Вау!! круто! Пасибо! а продолжение будет?)

[Mozg_Lazarev]

ZanessaEfron ну продолжение сюды не влезет(
поэтому его скачивать придётся...

[Mozg_Lazarev]

перезалил ссылку!!!!
книга полная!!!!

[ZanessaEfron]

Пасибище!!! Обязательно прочитаю!!!

[Mozg_Lazarev]

а я сам ещё не читал((
ща другую дочитаю, и за эту возьмусь))))

[Smai-LA]

пасибище, Эд)!!!

[Mozg_Lazarev]

да не за што))))

[Velm]

Спасибо большое..
давно в инете искала..
но находила только на английском..))
ты прям мою мечту исполнил..)

[Mozg_Lazarev]

круто))
Тань, ну ты прям меня смущяешь....

[Гость]

Ошибка!
Файл не найден. Возможно, он пал жертвой кнопки Delete или же еще не был загружен.
у меня вот чё пишет,когда по ссылке прохожу

[Mozg_Lazarev]

Гость прости, видимо истёк срок хранения
сейчас залью заново)

[Mozg_Lazarev]

вот к сожалению, файл хранится 15 дней они чего-то с
этим сайтом намудрили, теперь придётся другой искать(

[Ksushka2]

вот недавно читала,понравилась книга))
теперь фильм ещё больше посмотреть хочется))

[Ksushka2]

кстати,я отсюда скачивала www.bukvaved.ru/fantasy/15283-chudovihce.html

[Mozg_Lazarev]

понятно, просто я не скачивал с файлообменника, а копировал с онлайн-читалки

[Mozg_Lazarev]

понятно, просто я не скачивал с файлообменника, а копировал с онлайн-читалки

[ZanessaEfron]

теперь фильм ещё больше посмотреть хочется))

Ага, у меня тоже так же))